— Я думаю написать и напечатать о нашем спектакле подробный критический разбор. Это необходимо: мне по преимуществу хочется это сделать для вас, Виктор Павлыч! Я полагаю, что после моей статьи вас непременно вызовут
на столичную сцену, потому что я прямо напишу, что у нас есть европейский талант, которому необходимо дать ход.
"Ханея"и
на столичной сцене сохранила все повадки бывшей"вольноотпущенной", нрава была не особенно покладливого, но со мною, как с племянником моего дяди, обращалась в особенно почтительном тоне, вроде как, бывало, у нас в доме старухи, жившие на покое, из разряда так называемых"барских барынь".
Дирекция, по оплошности ли автора, когда комедия его шли
на столичных сценах, или по чему другому — ничего не платила ему за пьесу, которая в течение тридцати с лишком лет дала ей не один десяток тысяч рублей сбору.
"Свои люди — сочтемся!"попала
на столичные сцены только к 61-му году. И в те зимы, когда театр был мне так близок, я не могу сказать, чтобы какая-нибудь пьеса Островского, кроме"Грозы"и отчасти"Грех да беда", сделалась в Петербурге репертуарной, чтобы о ней кричали, чтобы она увлекала массу публики или даже избранные зрителей.
Неточные совпадения
—
На сцене Малого театра в Москве роль Филатки исполнял П. М. Садовский, а Петербурге в ней дебютировал А. Е. Мартынов.] —
столичные актеры, игравшие Филатку, оба играли хуже Баклушина.
— Что-о? — протянул сквозь зубы
столичный актер Вязигин, бывший сослуживец и соперник Ханова по провинциальным
сценам, где они были
на одних ролях и где публика больше любила Ханова.
Вероятно в этом году была написана Загоскиным новая, большая комедия: «Второй Богатонов, или
Столичный житель в провинции» [«Второй Богатонов, или
Столичный житель в провинции» — эта комедия Загоскина называлась, так: «Богатонов в деревне, или Сюрприз самому себе».], которую я не видал
на сцене, хотя она была с большим успехом играна, и которой я не читал; не знаю даже, была ли она напечатана. При всем моем старании, я нигде не мог ее достать.
Тогда она была в полном расцвете своего разнообразного таланта. Для характерных женских лиц у нас не было ни
на одной
столичной сцене более крупной артистки. Старожилы Москвы, любящие прошлое Малого театра, до сих пор с восхищением говорят о том, как покойница Е.И.Васильева играла гувернантку в"Однодворце".
И во мне они поддерживали связь с миром академической молодежи, и я (хоть и в самый разгар моих тогдашних писательских дебютов и всяких
столичных впечатлений и испытаний) посещал эти лекции довольно усердно, и при мне разыгралась знаменитая
сцена на лекции Костомарова. Но о ней я расскажу позднее в связи с другими фактами тогдашнего брожения.
Пьесы уже давно выбраны, роли распределены, разучены и срепетированы почти вполне, словом, все готово для предстоящих выпускных испытаний, которые будут производиться не
на школьных подмостках, а
на Образцовой
сцене, в присутствии всего начальства, артистов казенных и частных театров, газетных рецензентов,
столичных и провинциальных антрепренеров и публики, т. е. бесплатно приглашенных
на эти спектакли наших родных и знакомых.
Не говоря уже о том, что тотчас после катастрофы заметки о самоубийстве баронессы с фотографическим описанием гнездышка покончившей с собой великосветской красавицы появились
на страницах
столичных газет, подробно были описаны панихиды и похороны, в одной из уличных газеток начался печататься роман «В великосветском омуте», в котором досужий романист, — имя им теперь легион, — не бывший далее швейцарских великосветских домов, с апломбом, достойным лучшего применения, выводил
на сцену князей, княгинь, графов и графинь, окружающих его героиню, «красавицу-баронессу», запутывающих ее в сетях интриг и доводящих несчастную до сомоотравления.